Один мой не сильно воцерковленный знакомый так рассказывал о первой встрече с отцом Виктором Крючковым: «Представляешь, приехали в Зараменье. На дворе глубокая осень, в селе – ни души. Заходим в храм. А там отец Виктор служит литургию по полному чину, самозабвенно, а в храме кроме него и матушки – только две помощницы». Такое сильное впечатление произвел батюшка на знакомца, что тот стал регулярно наведываться в деревню Зараменье и навещать его. Этим летом он и меня взял с собой. В глухой тверской угол, в Максатихинский район Виктор Крючков приехал аккурат в дни августовского путча, то есть ровно 20 лет назад.
В Москве он оставил карьеру режиссера на Мосфильме. На Высших режиссерских курсах Виктор Крючков учился у Георгия Данелии, занимался живописью и графикой. В 1970–1990-е годы на экраны вышли его фильмы «Сдается квартира с ребенком», «Гражданин Лешка», «Далеко-далече», «Ау-у». Как актер он сыграл в комедии Михаила Швейцера «Смешные люди!» и снялся в эпизоде фильма «Очарованный странник», который вышел в 1990 году.

В 1991-м Виктору стало понятно, что жизнь меняется, что душа устала от столичной богемной жизни. Как это бывает, объездил разные области и деревни, а как приехал в Зараменье – понял, что здесь его место, и остался. С 1992 года стал возводить деревянный храм, обустраивать хозяйство.

– Получилось так, что я без храма жить не мог. Потребность душевная.

– Но людей здесь никого нет. Для кого церковь?

– У меня в приходе четырнадцать деревень. Но если бы даже один человек был, как ему жить без церкви? А как строили Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский? Уходили в леса и строили. Зачем? Я не думаю, что они об этом размышляли… Церковь дает жизнь.

Отец Виктор везде разный. Какой-то неуемный, глаз горит, косматый, на щеках сажа, на ногах кирзачи, шапочка бесформенная мятая на голове. Но вот он облачается для службы, затягивает молитву и снова преображается – перед нами уже мудрый сельский батюшка, а не деревенский чудак.

С колокольни храма Амвросия Оптинского видно лесную часовню, где отец Виктор проводит часы в уединенной молитве. Мы пробрались туда через двухметровую крапиву, через лесной ручеек, потом шли по заросшему лугу. Меня не покидало чувство, что нахожусь внутри нестеровских картин.

В полумраке лесной часовни отец Виктор затепливает лампадку, дает отдышаться и велит сидеть тихо и просто молчать. Через минуту полной тишины приходит понимание, что есть уединение и почему отец Виктор так полюбил его.

Потом мы вслед за батюшкой поднимаемся на колокольню. Звон разливается по окрестному лесу, описывает круг и возвращается к нам обратно. Пытаюсь выразить свои чувства и снова обращаюсь к отцу Виктору «на вы». Забыла, что он не признает этого «выканья».

Трудно поначалу говорить 74-летнему батюшке «ты», но потом понимаешь, что по-другому здесь, в Зараменье, и быть не может.

После молебна в часовне мы еще в мастерской отца Виктора побывали, посмотрели на его картины (недавно выставка в Москве прошла). Матушка Лариса показывала нам коз, осла Петелю, породистых петухов, а в голове звучала молитва – «Амвросийка», как ее называет отец Виктор, да колокольный звон, кружащий по лесной опушке.
Это уже прощаясь, отец Виктор разъяснил, что означает Зараменье – «за плечами». Рамена – это «плечи» на церковнославянском. Теперь понятно, почему так умиротворяющее и по-хорошему спокойно было в деревне у отца Виктора Крючкова – «за плечами у Бога».